15. Интервью, которое польская журналистка Иоанна Кулаковская взяла у канадского писателя-фантаста Стивена Эриксона, носит название:
Иоанна Кулаковская: Ты имеешь полное право называть себя состоявшейся личностью – тебе больше не нужно сидеть в лаборатории, придумывая тайком сюжет романа и мучаясь угрызениями совести из-за того, что тратишь драгоценное время, которое должно было бы предназначаться именно и только для этого. Но разве тебе никогда не жаль того занятия, которому ты посвящал себя ранее? Ведь ты же работал археологом в Северной и Центральной Америке.
Иоанна Кулаковская: Ты по образованию палеонтолог, что очевидным образом влияет на конструкцию универсумов в твоих романах. В них содержится огромное количество сценических деталей -- не только в смысле реквизита, но также мифологии, правовых решений, культуры и политики. Скажи, готовясь к написанию «Малазанской книги павших» ты специально изучал какую-то конкретную культуру или несколько культур?
С. Е.: Да, мы (вместе с Ианом Кэмероном Эсслемонтом – примечание И.К.) изучали множество культур, чтобы увидеть, что в них было действенным, а что нет. Мы также анализировали, почему на самом деле кое-что не срабатывало, а выводы излагали в книгах. Например, что происходило с первобытными племенами, контактировавшими с технологически более развитыми культурами. Этнографическую информацию такого рода мы использовали в романах.
Иоанна Кулаковская: Иногда мне кажется, что ты играешь с идеей мифа. Миф вытекает из истории, но в то же время ее искажает, чтобы удовлетворить потребности людей, воспитанных в данной культуре, а сама культура опирается на легенды о героях и злодеях. Ты, как писатель, производишь ревизию: героические поступки отдаешь простым людям, иногда обыкновенным преступникам, а естественные кандидаты в герои отсеиваются у тебя уже на подступах к собственно истории. Конечно, обитатели универсума все равно окутывают этих простых смертных облаком невероятных легенд. Ставил ли ты идею мифа в центр своих интересов, или попросту хотел разобраться с затрепанной схемой борьбы добра со злом в повествованиях о героях?
Стивен Эриксон: Мне очень понравилась мысль о том, что даже мелкий уличный воришка может изменить ход истории, что это по силам сделать каждому – от воришки до бога. Мало того, уличный вор может даже изменить судьбу бога. С другой стороны, я также хотел показать, каким образом мифы меняют действительность.
Иоанна Кулаковская: Само повествование и реакция на него слушателей могут изменить интерпретацию, тон повествования…
Стивен Эриксон: Да, и кроме того, мифы изменяются, легенды переосмысливаются и выдумываются заново на потребу времени. Но стоит оглянуться и вернуться к событиям, которые легли в основу мифа, невозможно не заметить, как он меняется со временем.
Иоанна Кулаковская: Не надоели ли тебе типичные героические фэнтезийные циклы? Книги, где хоть и присутствуют некие моральные сомнения и колебания героев, все равно в конечном счете все укладывается в схему борьбы добра со злом.
Стивен Эриксон: Еще как надоели. Фэнтези способна достичь гораздо большего. Типичная героическая фэнтези зачастую удовлетворяет потребность в эскапизме, потому что люди считают, что наш мир чрезвычайно сложен и хотят попасть в тот, где все проще и понятнее. Я решил заняться фэнтези, которая в литературном отношении особенно подходит молодым читателям, но писать так, чтобы эти читатели, когда подрастут и уверятся в том, что мир еще более сложен, чем им казалось, вернулись к написанному (улыбается).
Иоанна Кулаковская: Я понимаю – ты хотел бросить читателей в водоворот истории, которая уже происходит – непрерывно продолжается, потому что мир живет собственной жизнью. Но само название «Малазанская книга павших» соотносится с «Наполеоновской книгой павших», то есть списком имен людей, которые были всего лишь винтиками в машине и о которых мы ничего не знаем, хотя они были сотворцами истории. Ты пишешь о том, что великие события происходят благодаря маленьким, обычным людям, но мне интересно, вдохновлялся ли ты какими-нибудь историческими личностями? Можно ли найти и такие соотнесения на страницах твоих романов?
Стивен Эриксон: Интересный вопрос. Я не концентрирую своего внимания на великих людях, оказавших влияние на историю, таких как Наполеон или Веллингтон, или даже на великих преступниках своего времени. Я думаю, что они были некой точкой фокусировки, выражением настроения большей части населения. Без других людей они не были бы «великими». Тиран обладает властью лишь с того момента, когда первый человек падает перед ним ниц. Очевидно существует причина, по которой люди воздают ему почести – очень часто это страх – но вот без этого самого первого человека тиран бессилен. Вот почему меня интересует то, как возникает и формируется власть, что воздействует на этих людей.
Иоанна Кулаковская: … а не переделка биографий так называемых «великих людей».
Стивен Эриксон: Да. Из всех великих исторических событий нашего ли мира или того мира, который я создаю, меня больше всего интересуют страдания обычных людей. Это именно то, что я хочу исследовать и относительно чего я испытываю сострадание, потому что в нашем мире нам приходится мириться с последствиями решений тех, у кого в руках власть. Однако многие писатели фэнтези уделяют этим последствиям слишком мало внимания. Они сосредотачиваются, скорее, на том, что делают эти «великие люди» -- короли, королевы, генералы, -- чем на солдатах, которые погибают в битвах. И тут важны не только солдаты, но и крестьяне, по землям которых они проходят и которых безжалостно грабят и обирают… Мало кто о них рассказывает, но именно этим я и хочу заниматься.
Иоанна Кулаковская: Ты играешь в ролевые игры в системе GURPS. Мир Малазанской империи был создан для именно этой системы. Это видно, потому что некоторые герои напоминают ... «переупакованных персонажей», которых Мастер Игры использует для продвижения действия, а в других можно предполагать персонализацию игроков, потому что в их действиях присутствует характерная хаотическая черта. Некоторые фрагменты истории — это как бы запись сеанса, только, конечно, в аккуратном литературном и психологическом оформлении…
Стивен Эриксон: Уф-ф… Не в стиле ли «Драгонлэнс»? (улыбается)
Иоанна Кулаковская: Решительно нет! Так что ты можешь к этому добавить?
Стивен Эриксон: Играя, мы с Кэмом исследовали наших героев. Развивали их и наблюдали за результатом. Когда к игре подключались другие люди, контроль над ними как бы полностью терялся. Это вынуждает творца покоряться созданным им героям, потому что в ролевой игре персонажи игроков обладают своими желаниями, мотивацией, мыслями и все это влияет на их поведение. И я, когда пишу роман, именно таким образом подхожу к описываемым героям – как если бы они имели за спиной своих игроков. Это удерживает меня от манипулирования героями.
Иоанна Кулаковская: То есть дергания за веревочки.
Стивен Эриксон: Никогда! Никаких дерганий! И мы никогда так не играли. Однажды мы с Кэмом приняли участие в игре, управляемой кем-то со стороны. Это было система RuneQuest. Нам предложили бросить жребий для выбора персонажей. Мне достался низенький иллюзионист с прической а la Арт Гарфанкель. Кэм получил парня ростом около 190 см, 150 кг живого веса и ... вороватого вдобавок. Мастер Игры руководствовался строго установленным сценарием, в который он старался нас насильно втиснуть на протяжении всего игрового процесса. В какой-то момент нас должны были арестовать в городе. Чтобы сбежать, я использовал иллюзию, в соответствии с которой воришка погиб – его голова будто бы взорвалась. И вот представьте себе: на улице лежит безголовый труп, а стража все равно жаждет его арестовать. Больше с этим Мастером Игры мы не играли, но урок получили. Стало понятно, что Мастер Игры должен проявлять гибкость, и, на мой взгляд, то же самое относится и к писателю. Добавлю, что персонаж Кэма – тот самый вор -- вламывался в дома, вышибая двери пинком: с такими-то габаритами ему попросту трудно было бы «работать втихую».
Иоанна Кулаковская: Давай-ка проясним, что Кэм -- это Иан Кэмерон Эсслемонт, который считается сотворцом того универсума, в котором находится Малазанская империя. Какова его роль в создании историй, происходящих в этом мире?
Стивен Эриксон: Мир рождался, когда мы вели своеобразный диалог. И наши романы тоже представляют собой диалог. Я имею в виду, что мои романы содержат информацию для Кэма, а его романы -- для меня. И мы считаем это большой привилегией, мы чувствуем себя очень счастливыми, что другие люди тоже могут это прочитать, заглянуть внутрь того, что мы делаем.
Иоанна Кулаковская: А вместе вы не пишете?
Стивен Эриксон: Мы взяли на себя обязательство сотрудничать над проектом, но, к сожалению, то и дело отвлекаемся на что-то другое, так что у нас сейчас есть только 2/3 запланированного объема, но мы рано или поздно проект завершим.
Иоанна Кулаковская: Вы все еще играете вместе?
Стивен Эриксон: Ну… Он живет сейчас на Аляске…
Иоанна Кулаковская: Что, мягко говоря, немного усложняет ситуацию. В созданном вами мире функционирует необычный пантеон, основанный на асцендентности. Боги не рождаются богами, человек или другое разумное существо эволюционирует в ранг божества или хранителя космических сил. Это строго авторский замысел или что-то вас на это вдохновило?
Стивен Эриксон: Возможно на это повлиял сам процесс игры -- мы начинали с персонажей, которые были обычными людьми, но потенциально могли стать чем-то большим. Однако в том, что касается богов, мы в значительной степени вдохновлялись эпосом Гомера и греческими мифами. Преимущество богов, которые действуют в мире смертных, заключается в драматическом потенциале их действий. Кроме того такие боги уязвимы для ударов со стороны.
Иоанна Кулаковская: Можешь ли ты припомнить нечто конкретное, из чего родился твой замысел основного цикла?
Стивен Эриксон: Я думаю, что это была игра под руководством Кэма — кампания, которая завершилась тем, что превратилось в пир в конце романа «Сады Луны». Ситуация, в которой там совершалось убийство и появились Аномандр Рейк и Барук. Оттуда же взялось в каком-то смысле зеркальное отражение, поскольку я тогда, в свою очередь, руководил кампанией, в которой Кэм играл Мостожога. Кампании велись параллельно, и мы решили их объединить, поскольку решили, что это даст драматический, интересный эффект. А если говорить о чем-то одном, то это, вероятно, была кампания Кэма, в которой он создал Даруджистан. Город попросту ожил в моем воображении, и для этой кампании я создал таких персонажей, как, например, Крупп. Это было очень весело.
Иоанна Кулаковская: Я правильно понимаю, что Аномандр Рэйк -- это персонаж, которым ты управлял как игрок?
Стивен Эриксон: Да.
Иоанна Кулаковская: Это мой любимый герой!
Стивен Эриксон: Он не получился бы таким интересным, если бы Кэм, не заставил его пройти через все события, связанные с мечом Драгнипуром.
Иоанна Кулаковская: А какие литературные или кинематографические произведения оказали на тебя, как на писателя, наибольшее влияние?
Стивен Эриксон: «Хроники Томаса Ковенанта, неверующего» Стивена Дональдсона, «Хроники Амбера» Роджера Желязного, «Грендель» Гарднера и "The Short-Times” ветерана войны во Вьетнаме Густава Хасфорда. Это роман, по мотивам которого Кубрик поставил фильм «Цельнометаллический жилет». Я рос и взрослел, читая Говарда и Берроуза. Оттуда родилась моя огромная любовь к научной фантастике, фэнтези вообще и романтической фэнтези в частности, если можно так выразиться. Я часто к возвращаюсь к этим книгам и могу даже поссориться с тем, кто станет утверждать, что «Тарзан среди обезьян» -- плохо написанная книга.
Иоанна Кулаковская: Ну-у… когда-то она показалась мне довольно-таки миленькой.
Стивен Эриксон: Конечно, ведь это, в конце концов, романтическая фэнтези!
Иоанна Кулаковская: А что ты скажешь насчет «Черной компании» Глена Кука?
Стивен Эриксон: Книги Глена Кука также в огромной степени меня вдохновляли. Кук также воевал во Вьетнаме, и он перенес свои военные взгляды в литературный мир и показал, что это работает. Я им восхищаюсь.
Иоанна Кулаковская: Давай сменим тему. Что тебя подвигло на написание сатиры на фанатиков здорового стиля жизни?
Стивен Эриксон: Я стоял в очереди в в книжном магазине в Виннипеге и смотрел на стойку с книгами, продажу которых тогда как раз старались продвигать. Одна из них называлась «Как умереть здоровым». Я, когда это увидел, расхохотался, а все остальные пялились на меня как как на сумасшедшего, а я думал, ну и в чем тут дело? Тогда же в городе запретили курить сигареты в помещениях. Дошло до того, что даже ветераны Второй мировой войны, которые жили в домах престарелых, были вынуждены выходить на улицу, чтобы покурить. Если принять во внимание, через что они в их жизни прошли, им, по крайней мере, не должны были отказывать в праве курить там, где им удобнее! Меня это очень разозлило. Меня также раздражает лицемерие всего этого движения против курильщиков сигарет. Эти критики сами отнюдь не святые, например они водят автомобили, поэтому в споре я называю водителей «курильщиками бензина», ведь они выдыхают выхлопные газы прямо в лица детей.
Иоанна Кулаковская: В Польше тоже сейчас хотят нас так затерроризировать. И вновь меняя тему, спрошу: ты сейчас пишешь фантастические романы под псевдонимом, но изданы также, хотя и не в Польше, другие твои книги, уже под настоящим именем. Какова их тематика и жанр?
Стивен Эриксон: В основном это современная литература в широком ее понимании, но есть и легкие истории. Часть из этих последних — комические произведения, а часть – целенаправленно абсурдные.
Иоанна Кулаковская: Сегодня фэнтези отходит от использования магии как «отмычки ко всему». Магия имеет свои законы, правила и зависимости, как и физика – свои, и в принципе она становится такой же осязаемой и подлежащей изучению, как, например, гравитация, а фантастические миры становятся все более логичными и конкретными. Так понемногу складывается и в малазанском цикле, поэтому, насколько я понимаю, ты -- сторонник такой ситуации. Чем же тогда, по твоему мнению, в настоящее время отличается научная фантастика от фэнтези в их основах? Можно ли еще говорить о фундаментальных различиях или уже только о разнице в реквизитах и декорациях?
Стивен Эриксон: На мой взгляд, разница между научной фантастикой и фэнтези огромна. На этот вопрос можно дать развернутый ответ, и тогда это займет много журнальных страниц, или ответить коротко. Основное отличие заключается в стиле, хоть я и признаю, что в случае изложения истории от первого лица могут появиться подобия. Научная фантастика может в принципе использовать современный язык, чего фэнтези не может себе позволить, за исключением, конечно, «городской фэнтези» (urban fantasy) и фэнтези, разыгрывающейся в современных реалиях. Что касается меня лично, то я пишу о другом мире, где нет современной телекоммуникации, станций метро, фордов и шевроле. Нет всего того, к чему может относиться научная фантастика, а городская фантазия может использовать в качестве исходной точки. Вообще-то, отвечая на этот вопрос, я начинаю чувствовать некоторую неуверенность – вижу исключения из каждого своего утверждения. Я думаю, что лучше оставить это теоретикам.
Иоанна Кулаковская: В твоей вселенной почти нет дискриминации женщин, что, безусловно, нравится мне как читательнице, и в Малазанской империи нет сексизма. Как ты сказал на встрече с читателями [на Евроконе 2010 – прим. И.К.] ты избегаешь его даже в языке. Откуда взялось такое решение? И трудно ли было переконструировать мир, и в особенности язык под этим углом?
Стивен Эриксон: Поначалу это было довольно сложно, в том смысле, что мне приходилось следить за языком, чтобы употреблять вполне определенные слова при описании тех культур, о которых я писал. В конце концов, это стало для меня второй натурой, что меня очень радует. Мысленно погружаясь в воображаемый мир, я оставляю позади себя проблему сексизма и -- с удовольствием добавлю – благодаря этому мир становится лучшим. Если говорить о причинах, то они в свете вышесказанного становятся очевидными. Остается еще проблема привлечения внимания к чему-то из-за такого игнорирования, но тут уж речь идет о полном устранении мышления, которое приводит к дискриминации женщин. Основной аргумент заключался в следующем: поскольку магия действует и доступна всем, кто обладает соответствующими способностями, нет причин для существования «стеклянного потолка» для одного из полов. Любой из иерархий власти – а сотворение таковых лежит в природе людей — понадобятся другие причины, кроме пола, для исключения — и недостатка в них не будет.
Иоанна Кулаковская: А что насчет экранизации «Малазанской книги павших»?
Стивен Эриксон: Я рассмотрю любые разумные предложения, но, исходя из предполагаемого размера бюджета постановки, трудно ожидать, что таковые поступят.
Иоанна Кулаковская: «Искалеченный Бог» -- последняя часть цикла. А что дальше? Ты уже планируешь написание других книг?
Стивен Эриксон: У меня есть контракт на еще шесть романов, две трилогии. Первая связана с «Малазанской книгой павших», но только в смысле тех же космологических реалий. Сами романы (действие которых будет происходить во времена Харканаса) будут сильно отличаться по настроению и структуре от малазанского цикла. Во многих отношениях они будут казаться более традиционными. Я уже могу представить себе критиков, говорящих: «Вот он покатал в малазанском цикле читателей на американских горках и извлек из этого урок», но на самом деле это совсем не то, что я собираюсь сделать. Я и тогда знал, что делал, и теперь я тоже знаю, что планирую. Книги попросту будут другими. Я отдаю себе отчет в том, что что мои замечания будут забыты или проигнорированы – так уж, к сожалению, это бывает. Но если «Малазанская книга павших» отличалась гомеровской эпичностью, то следующая трилогия будет написана скорее в шекспировском стиле. Разумеется, я шучу, называя эти два имени в контексте моей прозы. К тому же, я не уверен в том, что у меня все получится так, как я планирую. Вторая трилогия разовьет сюжетную линию Карсы Орлонга. Что касается ее структуры, я пока что понятия не имею, как она будет выглядеть. Придумаю, когда доберусь до этого момента. События в трилогиях развернутся спустя несколько лет после событий «Малазанской книги павших».
Иоанна Кулаковская: Думаю, что услышав это, все поклонники вселенной Малазанской империи с нетерпением будут ждать выхода из печати этих трилогий. Желаю тебе плодотворной работы труда и сердечно благодарю за беседу!
облако тэгов
, а дело намного серьезнее. Впрочем, есть надежда, что все же “не те времена”, люди опомнятся и смогут создать Новое Человечество без предрассудков». (Из отзыва zmey-uj на сайте «ФАНТЛАБ»).